Послесловие
Страница 3

Нам нужно научиться понимать, куда мы, собственно, стремимся со всей своей чуткостью и ранимостью, с этой «распахнутостью», какой, вероятно, никогда не было у стольких людей одновременно, — почему мы, живущие на рубеже тысячелетий, впечатлительны и чувствительны более, чем сами того желаем. Мужество и готовность к переменам, к активной реализации того, что мы считаем правильным и нужным, стремятся соединиться с этой чувствительностью, которая проявляется как мучительный страх лишь потому, что мы пока не понимаем ее «призывного характера» (Хиклин), ее предвестничества. «Нам хочется быть живее и чувствовать больше, но мы этого боимся» (Маслоу).

Скажу немного иначе: мы способны быть живее и чувствовать больше, но это пугает нас. Все имеет свой смысл, в том числе и страх, от которого ныне страдают столь многие. Он возвещает о новых социальных и духовных качествах. Закрывая на это глаза, мы лишь замкнемся в искусственной приватности, притворном равнодушии, жизнь превратится в сплошной самообман. В итоге нас ждет одиночество, ожесточение и страх более сильный, чем прежде. С другой стороны, не стоит легкомысленно будить в себе новую социальную и духовную силу без должной подготовки и требовать от себя непосильной пока готовности к (со)страданию. Это чревато фанатизмом, насилием, поисками ложных утешений, а в итоге все тем же одиночеством и еще боґльшим страхом. Кто хочет избрать иной путь, хочет принять страх и с его помощью обрести мужество изменить пугающие обстоятельства, стать социально активным, развивать новые формы человеческого общения, отношения к природе, работы на благо мира, воспитания детей, ухода за больными, экономической кооперации, да чего угодно, в зависимости от сферы приложения сил каждого в отдельности, — тем, кто хочет избрать этот путь, т. е. перестать уклоняться и начать помогать по мере своих сил, необходимо позаботиться об источниках (душевной) энергии и без устали вникать в суть происходящего. Он должен ступить на тропу познания, которая выведет его из материализма, зародившегося из бессознательного страха, и повернет к человеку. Душевную подпитку дадут ему такие источники, как искусство, медитация, культура беседы или участие в сообществе, ориентированном на христианские идеалы. Кроме того, необходимо понять и учесть, что «местом объективного преодоления возможных проблем… может быть любой человек» (Глёклер), — тогда проблемы начнут разрешаться. Страх призывает к поискам смысла. «Три звезды: справедливость, мир и сохранение мироздания — новая, неизбежная тема в вопросе о смысле» (Ханс-Дитер Шореге48). Здесь каждый способен внести свой вклад.

Основные линии лечебно-педагогической деятельности, намеченные в предпоследней главе, можно считать рекомендациями «для домашнего пользования» лишь с оговоркой. Несомненно, отсюда можно почерпнуть ценные сведения для воспитания детей. Тем, кто ведет в целом самостоятельную жизнь, но видит, что преувеличенные страхи во многом мешают им, эта книга тоже будет полезна — она покажет, в каком направлении искать помощь. Но все же лучше проконсультироваться со сведущим человеком, чтобы уточнить, как общая информация, изложенная здесь, применима в конкретном случае.

Другое дело тяжелые хронические неврозы страха. Здесь вначале необходимо медицинско-психиатрическое лечение, в отдельных случаях длительное пребывание в психосоматической клинике. Пациент, больной страхом, не может воспользоваться советами из этой книги без подготовки и посторонней помощи уже потому, что в порочном круге невроза именно страх мешает двинуться к преодолению страха. Лечение такой болезни с пребыванием в клинике и последующей амбулаторной работой очень сложно и порой длится годы. Бесконечно много, особенно в амбулаторной работе, зависит от личного доверия между врачом/терапевтом и пациентом. Такой фундамент не строится по заказу. Ни один разумный терапевт не станет продолжать лечение, если чувствует отсутствие необходимых для этого предпосылок. Здесь требуется обоюдная честность; любые профессиональные амбиции («нужно справиться с этим», «у меня оптимальная лечебная концепция») уводят с нужного пути. Как показывает опыт, вначале больные страхом пациенты не желают заниматься именно тем, что может им помочь. Поэтому отношения с терапевтом должны быть такими, чтобы пациент все-таки рискнул сделать первые шаги, если не по собственному убеждению, то хотя бы ради терапевта. Иными словами, терапевт должен иметь право до определенной степени вмешиваться в частную жизнь пациента, внося в нее организующие моменты. Дать ему это право может только сам пациент, если терапевт внушает ему искреннее доверие и он сам на время признает его непререкаемым авторитетом. Но ни один человек не признает другого внушающим доверие авторитетом лишь за профессиональную квалификацию, блестящую репутацию и т. п.

Страницы: 1 2 3 4